Отправлено: 31.08.11 22:34. Заголовок: Падал прошлогодний снег

Возвращение по старым следам под прежние прицелы, при одном говорящем и одном воздержавшемся.

Время - 12 февраля 2040 г.
Участники эпизода - Ривер "Чудик" Росс, Шон "Живчик" Галлахер
Место действия - Манчестер.

 Отправлено: 31.08.11 23:20. Заголовок: Мартин заметно сдал ..

Мартин заметно сдал за последний месяц. Она чувствовала, что он умирает, медленно и мучительно, но совершенно неотвратимо, хотя Ривер и гнала от себя эту недостойную даже секундных раздумий мысль. Самое ужасно было в том, что не в ее силах хоть чем-то ему помочь. Казалось, будто ты смотришь на угасание родного и дорого тебе человека, когда держать за руку и молиться - это все, что тебе осталось из доступного. Ривер не знала, как выглядит человек, медленно умирающий от рокового недуга на твоих руках. Однако была уверена, раз такое вообще возможно, значит так бы и выглядело. Достать необходимые запчасти не представлялось возможным, проще было бы прыгнуть выше головы. Поэтому Ривер старалась как можно меньше тревожить старика, на работу и обратно добиралась общественным транспортом. От вынужденной разлуки страдали оба.

Мисс Росс нахохлившимся воробьем медленно брела по темной почти безлюдной улице к тому месту, который когда-то называла домом. Теперь просто местом, где можно позавтракать, выспаться, почитать то, что для чужих глаз не предназначено. Воротник не по сезону тонкой куртки был поднят, руки утопают в глубоких карманах, на рыжих волосах паутинка не тающих снежинок.

 Отправлено: 01.09.11 21:49. Заголовок: За последние пятнадц..

За последние пятнадцать минут он прошел ровно четыре квартала вперед и три - назад.
Семь тысяч пятьсот тридцать два шага, пять выкуренных сигарет, два бычка попали мимо урны, проехало шесть машин красного цвета, и все, как одна - в сторону центра.
В сторону центра - это хорошо, значит, сегодня все получится.
Грейв пугающе смотрела на него два дня назад своими бездонными глазами и говорила, что привезла ему таблетки, запчасти и хорошие новости.
Таблетки - это уже само по себе было хорошими новостями, по крайней мере сегодня его беспокоили только красные машины.
Под цвет волос.
От Чудика шло такое вот алое сияние - всю жизнь, сколько он ее помнил. Про себя Шон называл ее маячком, но выбирать не приходилось, даже имена они себе давали не сами.

Шон помнил - смутно, сквозь пелену, потом, правда, яснее, но все равно невнятно - что девочка-девушка-женщина, Маячок, навещала его по ту сторону кошмара. Он сидел в холле перед бормочущим телевизором и медленно, но верно расцарапывал себе запястья. От стыда. По телевизору передавали цифры, фамилии и фотографии.
Думал, что если увидит еще и ее - умрет просто на месте. Смерть от тоски!
Его врач, неглупая, но безумно и навсегда уставшая женщина пятидесяти лет, миссис Фортрейн, почему-то не стала говорить, что это его очередная блажь.
Может, она была еще умнее, чем казалось Живчику.
В любом случае, в отделении его любили - он переделал всю проводку, починил все имеющиеся в больнице электрические чайники, часы и даже - к изумлению однопалатников - отрегулировал аппарат ЭСТ. Живчик Галлахер никогда не был идиотом, а только психом. От ЭСТ, если назначено, все равно не убежишь, так лучше чтобы он жарил твои мозги четко выверенным зарядом.

Поэтому к нему пускали девочку-в-алом, которую так и не показали по телевизору. То есть конечно же не в алом. В сером и синем, как вся страна. Алые - только знамена. Кровавые.
Знамена кровавые. Люди - шелковые.
Или расстрелянные.
Он - в дурдоме и, к сожалению, действительно сумасшедший.
А Маячок теперь молчит... Нет голоса, на который выйдешь из этой тьмы.
Чудик приносила какую-то нужную и приятную мелочь, вроде сахара и сигарет, перебинтовывала запястья и жестами просила больше так не делать. Он кивал, но до следующей недели все равно успевал забыть о своем обещании. Все начиналось сначала.

Когда Чудик перестала приходить - он перестал смотреть телевизор совсем, перестал расцарапывать запястья и миссис Фортрейн сказала, что он идет на поправку.
"Шоковая терапия, друган!" - хлопнул его по плечу Даг, вечный здешний житель, кроме Шона разговаривавший только с одной из сестричек и кучей народа, висящего под потолком.

Галлахера выпустили за три дня до нового года. К концу января он пришел в себя настолько, чтобы доехать до Лондона - посмотреть на одну из досок объявлений.
Еще через неделю девочка-Малявочка, похожая на живой труп, но все же пугающая меньше, чем Грейв сказала, что "пиздец как рада видеть тебя, шизо мое ненаглядное!" и расцеловала в обе щеки. А Отличник, по прежнему невыносимый и монументальный, сказал, что без скремблеров жизнь не мила. А Грейв ничего не сказала - только смотрела пугающе, когда передавала по списку нужные детали.
Он тогда чуть не расплакался. ГРейв тоже была другой.
Беда. Он был безумнее Шляпника, но единственный, кажется, остался самим собой. И даже со старыми позывными.

На стене в комнатушке дешевой квартиры, которую снимал в Лондоне, он повесил карту Манчестера. Где-то в этом городе был маяк - Отличник говорил, что в списках Чудика не было, что дело не в том, чего он, Живчик, в числе прочих страхов, боялся больше всего на свете.
Чудик должна была жить. Она и без того продала им свой смех. Хватит, хватит. Достаточная цена для девочки с сиянием над головой.

Еще один шаг. И еще один. Манчестер заметен по самую маковку. Он караулит эту улицу уже третий день, как стойкий оловянный солдатик - бумажную балеринку. Машины были красными, а значит - ему повезет.

Дальний конец улицы словно озарился, хотя фонарей не прибавилось. Сияние, незабываемое сияние вокруг маленькой аккуратной головы.
Он даже забыл, что ему уже сорок и после стольких лет в дурдоме особенно-то и не побегаешь - сорвался с места как мальчишка.
В детстве, помнил, любил бегать. И чтобы ветер в ушах.
Остановился за два шага, вовремя сообразив, что никого из них, невезучих, даже непоказанных по телевизору, нельзя пугать. Он - сумасшедший. А голые нервы - у них... Апофеоз нелогичности, только и остается, что считать машины и выкуренные сигареты, от которых дерет горло.

- Ч-чудик! - выдохнул паром через шарф, намотанный на самые глаза. - Эт-то я.
Короткие слова получались лучше - на них он почти не заикался.
Бледная, как снег. Куртка тоненькая, глаза... ох, лучше не смотреть теперь в ее глаза. Но сияние - да. Осталось. Маяк светит. Мы еще поживем?
Сорвал с себя куртку, даже не дожидаясь ответа - не могла она его не узнать, нет, только не она! - закутал. В его куртку могли бы поместится три Чудика. Но ему была нужна только одна.
- П-пойд-дем, а? Тут х-холодно.

Куда пойдем? Зачем пойдем? Он был готов выложить ей все и даже называя вещи своими именами - у него по карманам было рассовано больше скремблеров, чем можно было себе представить. Но пока он со своей манерой разговора будет это объяснять на улице - погода разберется с ними вернее "Пальца".

 Отправлено: 01.09.11 23:30. Заголовок: Ч-у-д-и-к. Далекое, ..

Ч-у-д-и-к. Далекое, давнее, прошложизненное.
Развернулась резко, стремительно, потому что ждала. Ждала каждый день, кажется, сама не всегда понимая, чего именно желает, но ждала. Ривер замерла, мир вокруг померк, ведь перед ней все самое лучшее, что только могло теперь случиться. И не объяснишь Живчику в двух-трех жестах, что зря снимал куртку, ей теперь нужен этот мороз, чтобы пробирал до костей, чтобы не давал забыть. Опомнилась, мир не рухнул, не разлетелся на мерзлые осколки, а мужчина не обернулся призраком прошлого Рождества. Не раздумывая больше ни секунды, Ривер уверенно подхватила Живчика под локоть, взмахом руки обозначила направление и быстрым шагом направилась к многоквартирному дому, почти все окна которого уже светились.

Тогда было важно только одно - не подставить никого из своих, не вывести, не подсказать, в каком направлении стоит копать еще резвее и старательнее. Даже к Шону наведывалась много реже, чем хотелось бы.

У подъезда Ривер даже не поздоровалась с Мартином, сиротливо глядящим передней фарой в спины двух старых друзей. Они поднялись на седьмой этаж пешком, Чудик уже почти три года не заходила в лифты, как бы высоко не пришлось подниматься. У каждого свои странности. Большая трехкомнатная квартира была правильной до зубной боли и это чувствовалось едва ли не с порога. Даже правильный книги стояли на полках в том порядке, в каком их оставил еще сам мистер Росс. Ривер ничего не трогала и не меняла. Тогда было не до того, а теперь просто все равно. Она ловко расшнуровала свои ботинки и ботинки Живчика, пристроила их куртки на высокой вешалке и проводила нежданно-долгожданного гостя на кухню. Под часами на стене висела фотография: Ривер и ее дед - выпускница средней школы рядом с совершенно седым стариком. Потеряв голос, она приобрела невероятную способность не замечать то, чего видеть не желает.

Вскипел чайник. Крепкий горький чай заварен. Без сахара, его здесь не было уже давно. Да, и вкус давно не тот, к чему тогда? Ривер сидела напротив Шона, подобрав под себя ноги, грела тонкие пальцы о горячую кружку и смотрела, смотрела, смотрела. Теперь-то лучше: нет белых стен и людей в халатах, нет приглушенного бормотания, не поймешь, то ли телевизор бубнит, то ли человек на соседней скамейке. Хотела бы сесть рядом, да положить голову на плечо, но вдруг очередная шутка воображения, вдруг исчезнет, испарится, убежит, как песок сквозь пальцы.

 Отправлено: 02.09.11 02:12. Заголовок: Жуть. Жуть-жуть-жуть..

Жуть. Жуть-жуть-жуть, а не квартира. Ледяное, вымороженное нутро какой-то доисторической рыбины. И еще одна рыбина пялится с фотографий - седая и усатая.
Живчика пугали вылизанные помещения - в них нечего было поправлять, нечем заняться, некуда деть руки.
А уж о том, насколько чужеродным элементом здесь выглядела Маячок и вовсе лучше было молчать.

Пока девушка готовила чай он успел четыре раза передвинуть в разном порядке кружки, пустую сахарницу и еще какую-то неведомую утварь, столько же раз вернуть все на свои места. Вспомнил, звучно хлопнул себя по лбу, удовлетворился пустым-пустым звуком и достал из кармана штанов сразу три скремблера. Обычно довольствовались одним, но сейчас надо было перестраховаться. Один глушил частоты начинки стен, второй - возможные дополнительные частоты машин "Уха", третий - транслировал в эфир какую-то бытовую глупость, типа звона чашек и приглушенного кряхтения радио.

Отличник пять раз ровно напомнил ему, что "белых пятен" в прослушке их дорогие друзья в штатском не любят по прежнему. Отличник был дотошен. Он бы повторил и в шестой, и в седьмой раз, но Живчик малодушно сбежал в Манчестер.
Лондон был похож на Ад.
Манчестер даже на Чистилище не тянул - сонный, унылый, без-о-пас-ный.
Обманка, говорил себе Галлахер, помни, что все это обманка! Не бывает безопасных мест, не бывает верных людей, не бывает ничего достоверного за стенами больницы, в которую пока еще рано. Такой трогательный нюанс - только там, где кафель процедурной, жесткие руки медицинских сестер и - иногда - кулаки санитаров, можно было почти не бояться, даже за то, что бормочешь во сне.
Психом быть удобно. Какую бы околесицу ты не нес, даже радикально далекую от написанного в личном деле диагноза - тебе почти все сойдет с рук.
Пятого ноября он стоял посреди холла в одних подштанниках и орал "УРА!"
И ничего ему за это не было - кроме лишней таблетки утром, и он ее даже съел, чтобы лучше спалось.

Кружка аккуратно опустилась на стол - на два миллиметра правее, чем должна бы. Поправил. Глянул на чуть ссутуленную фигуру девушки, не удержался, пригладил ей волосы, застегнул верхнюю пуговицу на рубашке, поправил воротничок.
Тяжело вздохнул.
Пальцы запомнили близкое тепло кожи.
Галлахер поспешно схватился за кружку.
- П-прос-сти. Я н-не всегда к... к... к-контро...лирую.

Метнулся в коридор, вытащил из внутреннего кармана куртки блокнот с ручкой, положил на стол. Нет, прекрасно понимал, что в доме конечно же найдутся писчебумажные принадлежности, но так хотелось позаботиться. Сделать хоть что-то для нее - самому.
- П-почему ты пр... п-пр... пропала? Что-то плохое? - как обычно, самый неприятный вопрос дался с первого раза. - Я в-видел М-м-мартина.
Ее старинный драндулет, такой же родной, как и сама Чудик, не перепутал бы ни с каким другим и никогда.
- Он что-то н-неваж-жно выглядит. Х-хочешь - вылечу?

Как уже лечил не раз. Он много чего лечил, не будучи врачом. Схемки, болтики, шестеренки, он с детства знал, где им самое место, чтобы было именно то, что нужно.
С его двенадцати лет доктора говорили, что это - оборотная сторона его безумия.
Безумия ли? К тому моменту, как Живчику исполнилось двадцать мир вокруг сошел с ума настолько, что даже его покойный папаша, не самый приятный, в общем-то, человек, напившись, признавал, что его сынуля - ого-го просто какой здравомыслящий, если не смотреть трезво.
А смотреть трезво он уже не хотел. Галлахер-старший был недостаточно храбрым для этого мира. Все хотел иногда съездить на могилу, да кто ж даже в нездравом уме полезет в Ирландию по доброй воле?

Живчик положил щеку на стол и уставился на сидящую напротив. Вот так бы и сидеть, если не всю жизнь - то, по крайней мере, большую ее часть. Блокнот да починка мотоцикла - вот и все, что он мог предложить человеку, который самим фактом своего существования напоминал о том, что жизнь есть.

Шон был бы очень непротив вдруг оказаться в сказке и каким-нибудь храбрым рыцарем. Придти в цитадель Тьмы.
Отвоевать обратно ее смех.

 Отправлено: 04.09.11 20:26. Заголовок: Горячий, зато согрее..

Горячий, зато согреет быстро. Без сахара, зато чай ароматней и вкус насыщенней. Не вернулась к нашим, зато могла видеться с тобой. Перестала приходить, зато не привела за собой беду. Без слов, зато не скажу глупость.

При упоминании Мартина уголки губ чуть дрогнули, но не в улыбке, а с легким сожалением. Ривер понимала, что когда-нибудь придется распрощаться и с ним, хотя всего два года он казался самым надежным, самым незыблемым в ее жизни. Чудик поставила чашку на стол и придвинула к себе блокнот Живчика. Точно такой же вместе со всегда заточенным карандашом прятался в накладном кармане брюк.
- Так вышло, - неспешно вывела на листе в клеточку и, закусив губу, добавила, - прости.
- Запчасти, - строкой ниже и никаких больше объяснений. Ривер развернула блокнот к Шону, чтобы он мог прочитать ответ, быстро что-то показала жестами - "трудно достать, я бы и сама", но в движениях путалась, будто заикалась, ведь до сих пор не привыкла, да и практики было не так уж чтобы много.
Вновь придвинула листки бумаги к себе и написала:
- Ты не уйдешь теперь, - хотела написать "обещай", но не решилась и поставила знак вопроса в конце. Ждала ответа, а сама держалась за воротник собственной рубашки, ткань еще хранила тепло прикосновений. Пусть скажет, что нужна, неважно кому, лишь бы и ему самому тоже. За Живчиком пойдет на край света, а если не возьмет с собой, то будет красться следом и прятаться за углами, чтобы не заметил.

 Отправлено: 04.09.11 21:36. Заголовок: Взгляд мужчины не от..

Взгляд мужчины не отрываясь следил за каждым ее жестом, от торопливых попыток писать быстрее, чем это возможно, до трогательно-неловких - в тщетном чаяньи передать жестами то, что когда-то давалась так легко и словами.
Кажется, он во всей Объединенной Англии был единственным человеком, способным с первого раза понять язык жестов в исполнении Чудика. Наверное, ему помогал тот факт, что он совершенно не знал языка глухих.
Зато знал Ривер - достаточно давно, чтобы предугадывать смысл движения уже по выражению глаз.

Галлахер аккуратно коснулся ее плеча - мол, не надо, не терзай себя, я-то и так разберусь, а остальные - сами придурки. Да и нету тут никаких остальных, в кой-то веки раз. Нахмурился, читая ползущие наверх строчки.
- Т-топтуны? Т-тебя же оп... оп... оп-правдали! Н-ну з-зачем они т-так...

Все верно. Деррил предупреждал, что надо все равно оставаться осторожным-осторожным, говорил, что никому ничего не простили, будь ты хоть дважды оправданным и трижды сумасшедшим. Хотя самому Живчику было проще - он был долбанутым настолько, что его даже и не заподозрили ни в чем.
Но тем более правым он чувствовал себя. Нет, нигде не просчитался, все верно решил, что надо ехать в засыпанный снегом Манчестер, ехать на свет. Свет очень легко погасить, особенно если те, которые любят тушить свечи просто за то, что они рассеивают мрак, знают - где искать.
Раз, два, три, четыре, пять. Они ведь уже вышли на поиски? Кто-то там не спрятался или спрятался недостаточно хорошо.
Сопротивление было зыбким и непрочным, по крайней мере - пока. Не было Сопротивлению никакого дела до рыжей девочки, отдавшей за него голос - в прямом смысле. Сопротивление, как обычно, никого не спасало, не до того было...
В этом плане Галлахер планировал немного выйти за рамки.
Грейв были нужны надежные и неразговорчивые люди, Живчику была нужна Маячок - живая. Даже не обязательно, чтобы рядом, но хотя бы знать, что с ней все в относительном порядке.
А если за человеком ходят топтуны - никогда он уже в порядке не будет, пока они знают, в какие окна заглядывать. Живчик знал эту братию только понаслышке, но наглядного примера результатов их деятельности в виде Чудика ему хватило за глаза.
- М-мартину надо т-только дотянуть... до Лондона. Т-там все т-те же. Они в-вернулись, п-представ-вляешь? - даже сквозь заикание в голосе слышалось восхищение.

Нет, Живчик был далек от мрачных настроений большей части подполья. Он не собирался умирать, не собирался сдаваться, не собирался видеть в каждом, возвращающемся в строй только потенциальное "нелицо", как в той страшной книге, которая почти как реальность. Его тошнило от того, во что превратился мир вокруг него, больной настолько, что даже безумию было нечем этот факт замаскировать.
- Рабби г-говорит, что б-беда будет. Скоро. Ч-что н-надо дать отпор. Я, п-правда, не знаю, к-кто такой Рабби, но Отличник ему в-верит. Отличник н-не из-зме.. из... изменился! Вообще!

Решительно отставил чашку в сторону - хватит чаю, напился на всю оставшуюся жизнь, бесцельно слоняясь по отделению взад и вперед под сочувственные взгляды медицинских работников, обхватил ее ладони - обе бы поместились у него в одной руке, посмотрел - с легким укором. С чем-то, близким к настоящему горю.
Что эти мрази, эти гротескные пародии на людей сделали с Маячком, если она думает, что он может - уйти?!
- Я н-никуда не уйду. Без тебя. Если х-хочешь - останемся з-здесь.

Но в Лондоне лучше, хотя об этом пока говорить было рано. Потому что в Лондоне - еще опасней. Всей-то разницы - что там опасность та, которую они выбирали сами, но именно благодаря этому ее можно было попытаться проконтролировать.
- Или м-можно вообще... уехать. На к-конти... континент. Уже есть люди.

Он немного кривил душой - вряд ли бы его кто-то отпустил, вряд ли бы он сам согласился после всего покинуть эту маленькую войну. Да и какие поддельные документы спасут от того шмона на границе, когда надо прикидываться кем-то другим, а ты напрямую зависишь от таблеток?
Но ради нее можно было и попробовать.

 Отправлено: 05.09.11 01:23. Заголовок: На континент. Ривер..

На континент.
Ривер с нескрываемым изумлением, но без недоверия, с благодарностью взглянула в глаза Шона. Но континент. Интересно, такое может быть любимой сказкой на ночь?
Они бы жили в небольшом доме с пыльным чердаком, они бы оба работали и пили настоящее молоко по утрам, она бы играла ему на флейте, ведь когда-то умела, и все это непременно недалеко от моря. Адриатического, в Черногории. Живчик - он такой. Он самый лучший, слегка безумный, но он живой и настоящий. Живчик готов уехать на континент, если они решат, что там будет лучше. Лучше ли? Уедут ли?
- С тобой, - одними губами и с легкой улыбкой. Ривер осторожно высвободила левую руку и наскоро написала несколькими строками ниже предыдущих слов.
- Те же - хорошо. Там и мы нужны. Ты нужен.
И не пропадет без нее работа: для мелкого служащего в местной типографии особые таланты не нужны, замену найдут. Только отправить одно письмо да сложить вещи в рюкзак. Ривер отложила ручку в сторону, поправила волосы Шона, упавшие на глаза, и вновь жестом обратилась к нему - быстро несколько раз соединила кончики трех пальцев одной руки, тем самым спрашивая, когда они отправляются в Лондон.
- Утром? - еще одна запись в блокноте.

 Отправлено: 06.09.11 20:38. Заголовок: Нет, конечно же нет!..

Нет, конечно же нет! Она не собиралась бежать, как и он. Это такая запретная для всех, даже для самих себя территория мечты, про жизнь без камер наблюдения, нацеленных в затылок, без ночного стука в квартиру напротив (только и успеваешь, что сгореть со стыда от позорной радости - не за тобой!) и без пытливо-доверительного взгляда таких же как ты. Не сумасшедших, хотя, пожалуй, только безумием и можно объяснить тот факт, что под их штандарты приходили люди, и возвращались люди.
Они вернутся в Лондон, в карантинную зону, где безопасней всего, хотя соседствую там с очень неприятными людьми, людьми, которых присылает Степной - человек несомненно страшный. У Степного свои интересы, Живчик их разгадать не может. И Отличник не может тоже. А Малявка только улыбается, если, конечно, это вообще можно назвать улыбкой.
И тогда Галлахер отладит старенький видеомагнитофон и у старых дружков, которые еще помнят его по колледжу, когда в больнице приходилось лежать всего раз в год стребует видеокассеты, только чудом сбереженные от пересыхания пленки.
Пусть себе Маячок сидит и смотрит какой-нибудь невыносимо талантливый лирический хлам тех времен, когда комедии снимали еще без оглядки на линию Партии, а режиссеры вообще ничего своими произведениями не хотели сказать, просто даря зрителю полтора часа незамысловатой радости.

Мысль о том, что черта с два кто-то даст Ривер посидеть спокойно несколько омрачала картину, но... он понимал. Ничего не может быть хуже бездействия, ничего нет противней, чем если за тобой приходят просто так, потому что ты попал под общую раздачу. Лучше уж все это заслужить, тогда, может быть, им не достать душу.
Нет. Хуже - если за тобой вообще не приходят, когда все остальные уже там.

Он нервно сглотнул, представив себе, что будет, если однажды придется увидеть, как Маячку надевают на голову черный мешок. Этого не должно произойти - никогда. Иначе ему, Живчику, передвижному дурдому, придется хотя бы на несколько минут выздороветь и кого-нибудь убить. И умереть.
Не хотелось ни того, ни другого.
- Т-ты мой ангел. - просто сообщил Шон, стараясь смотреть одновременно на девушку и в блокнот и терпя в этой затее сокрушительное поражение. - Если с-с-снимемся д-до полуд-дня т-то к к-к... комендант-тскому часу б-будем на месте. П-перевалочный п-пункт будет в Х-хейверинге. А т-там... - он только махнул рукой, мол, сама понимаешь, просто ничего не бывает.
Они страховали даже страховки. А еще ведь пробивать будут, как пить дать! Пока там весь их нынешний Центр решит, что Чудик по-прежнему заслуживает доверия...
Глупили они иногда страшенно. Кто же тогда вообще заслуживает доверия, если не Маячок? Эдак и зеркало можно начать подозревать...

 Отправлено: 13.09.11 22:46. Заголовок: И Ривер окончательно..

И Ривер окончательно поверила, успокоилась, перестала кусать губы. Она искренне верила, что уныние - тяжкий грех, и потому нельзя отворачиваться сейчас, когда сама Судьба дарит надежду. Ривер улыбнулась, сначала несмело, таким непривычным стало обычно легкое и простое выражение эмоций, но с каждой секундой все увереннее, смелее, ярче, шире. Завтра начнется другая жизнь, завтра придется доказывать, что имеешь право жить так и никак иначе, завтра все может перевернуться с ног на голову, завтра может рухнуть мелькнувшая сегодня надежда, завтра может... но ведь только завтра. И сегодня пусть весь мир подождет! Сегодня будет только их вечер, а снег тихонько скребся по оконному стеклу и шапкой оседал на карнизе.

Чудик еще раз сжала руку Шона, легонько дернула его за мочку уха и принялась в полной мере оправдывать свои позывные. Она принесла Живчику детскую книгу сказок, еще из своего детства, а сама занялась ужином. Что-то не слишком аппетитное на вид, без изысков (куда уж тут!), но приятно пахнущее и весьма сытное.

Полтора часа спустя, когда уже было написано письмо, подписан конверт и наклеены марки, Живчик сидел в комнате на низком мягком диване, а его маячок у его ног, Ривер сидела на полу, спиной прислонившись к ногам Шона. Играла музыка*, Ривер запустила проигрыватель виниловых пластинок. Это был прошлый-прошлый-прошлый век, ведь проигрыватель когда-то принадлежал еще ее прадедушке, но работал так, будто середина двадцатого века была вчера. Во-первых, техника была сделана в Германии; во-вторых, мистер Ривер относился к ней с таким трепетом, будто это самое дорогое, что у него есть жизни, после внучки, конечно.
Ривер не думала, будет ли у нее еще возможность сидеть тихо, как мышка, за спиной Живчика, наблюдать, как он лечит очередного пациента; не думала, будет ли возможность научить его легко понимать себя, приобщив к языку жестов; не думала, сможет ли она ему когда-нибудь спеть. Ведь о завтрашнем дне она себе пообещала не думать. Именно поэтому только сегодня и только сейчас была возможность показать ему нечто особенное, свое собственное, сокровенное. В свете настольной лампы был сыгран один акт импровизированной сказки в театре теней. Тонкие пальцы летали бабочками, оборачивались то злым колдуном, то доброй феей, то гонцы с важными посланиями скакали на перегонки, то все затихало. Здесь не было черных мешков, не было страха перед завтрашним днем, не было взрыва Парламента, здесь не было людей потерявших себя и ставших другими всего за одну ночь.

Оффтоп: *музыка

 Отправлено: 19.09.11 02:47. Заголовок: - М-музыка... - Галл..

- М-музыка... - Галлахер, чуть склонив голову набок, следил за движениями пальцев Ривер, уже не стараясь разделить, где заканчивается звук и начинается жест. - Т-ты... Т-ты п-поешь! - он кривовато улыбнулся.
Так красиво и так обреченно! Он отдал бы полжизни и возможность существовать вне стен больницы просто за то, чтобы еще хоть раз услышать ее голос. Иногда Шону казалось, что он его попросту забыл и мучительно хотелось спросить, а помнит ли она сама, как звучал ее смех?
Но Живчик молчал, памятуя, как жестко доктор Фортрейн указывала ему на то, что те вопросы, которые кажутся самому Галлахеру совершенно логичными, на самом деле являются верхом бестактности.
На его болезнь все уже привычно делали скидку, но Шону почему-то не хотелось, чтобы и Ривер пришлось вот так же мучительно краснеть в ответ на его слова.
С нее, пожалуй, было достаточно вопросов, на которые не хотелось бы отвечать.

Сказка о Джеймсе и Гигантском персике уносила куда-то далеко, туда где детство, которому не угрожает катастрофа в Сент-Мери, где еще целых десять лет до начала черно-алых парадов и пятнадать - до первых чисток, на которые уже нельзя закрыть глаза даже со снотворным. Туда, где безопасно и французская речь из радиоприемника еще не повод внимательней присмотреться к соседям.
Туда, куда нельзя. Стоит тебе на минуту решить, что ты в безопасности - вот тут-то тебя цап-царап - и все... И безопасности больше нет, да и тебя самого нет.

Только поев Галлахер понял, насколько в самом деле был голоден - в суматохе последних дней, в мандражном добирании до Манчестера, когда топтуны мстились буквально в каждом встречном-поперечном, о такой прозе жизни он и вовсе забыл.
- П-потанцуем? - Шон улыбнулся и протянул девушке руку.
Собеседники из них обоих были из рук вон плохими, одна молчит, второй собственное имя с первого раза произнести не может. В ноябре он очень надеялся на то, что теперь здесь танцуют.
Ну только сумасшедший мог на это рассчитывать... Но если Ривер не оставалось больше ничего, кроме движения и очередного витка их всегдашней бешеной гонки за собственным хвостом по имени "чужая свобода", то сейчас, наверное, самое время было вспомнить о том времени, когда у него в школе был выпускной бал и на нем еще не давали рекомендаций, с какими девочками можно танцевать, а о каких лучше и вовсе забыть, потому что не сегодня-завтра про них забудут уже все.